1218 просмотров 
Пара, которая на прошедшем чемпионате России и стартующем через пару дней финале Гран–При России является самой «старой», потому что образовалась даже не в прошлом олимпийском цикле (что для сегодняшних российских танцев уже редкость), а аж в позапрошлом.
Пара, которая ставит программы по ночам не потому, что у постановщика нет другого времени, а потому что пара и тренируется по ночам, в строго отведенное Академией время для тренировок.
Пара, у которой международных стартов накопилось уже не меньше, чем российских.
Пара, которая долгое время имела 5 часов льда… в неделю, а все остальное тренировочное время проводила на полу.
Пара, которая тренировалась на сборах у таких известных тренеров, как Маттео Занни, Барбара Риболди, Маурицио Маргальо, Ростислав Синицын, Оливье Шонефельдер, Юрис Разгуляев, Елена Новак, Кэрол Лейн.
Пара, которая в борьбе за дневной лед для тренировок дошла уже даже до администрации Президента Российской Федерации, и пока, правда, проиграла в борьбе за общее время тренировок, но зато выиграла в части их окончания и теперь с тренировок успевает уйти до полуночи.
Пара, которая уже третий год числится в резерве юниорской сборной, несмотря на то, что уже пять лет выступает на взрослых стартах и даже несмотря на то, что является победителем взрослого финала Кубка России прошлого сезона.
Пара, коллеги тренера которой до сих пор удивляются узнав, что партнерша – дочка тренера.
Пара, чьи постановки уже несколько лет отмечаются болельщиками, как одни из самые интересных и смелых.
Пара, которую практически не видно в соцсетях и которой почему не существует для наших журналистов.
И эта пара – Екатерина Миронова и Евгений Устенко, лидеры сборной Санкт-Петербурга. Именно с ними одной холодной питерской ночью я встретилась на тренировке и попросила ребят рассказать о себе.
– Ребята, у вас позади уже пять чемпионатов России, в этом году вошли в пятёрку, вы – победители финала кубка России, но о вас болельщикам практически ничего неизвестно. Я взяла на себя смелость заполнить этот пробел. Надеюсь, вы не против.
Женя:
– Конечно не против.
– Ну тогда поехали. Начнем с традиционных вопросов. Когда вы встали в пару?
Женя:
– Давно…
Смеются
Катя:
– Мне было вроде 14 лет, да?
Женя:
– Нееет.
Катя:
– Нет?
Женя:
– Мы встали в пару 6 лет назад. Я уже не помню, какой это был год… (бурчит себе под нос).
Катя:
– Сейчас он посчитает, и мы узнаем (смеется).
Женя:
– 2017 год это был, да, летом 2017 года.
– Как вы обороты считаете с такой скорость?
Женя (смеётся):
– Ой, обороты легче считать.
Катя:
– Подожди, почему 2017?
Женя:
– Сейчас 2023, 6 лет назад, отнимаем…
Катя (перебивает):
– Но ведь этот год только начался!
Женя:
– А, ну да, это же летом было. Значит 2016.
Катя:
– Вот, наш ответ «Летом 2016 мы встали в пару».
Я бы могла опустить весь этот диалог и ответом на вопрос дать из него только последнюю строчку, но он очень хорошо передает взаимоотношение ребят, доверие друг к другу и показывает процесс того, как в споре рождается истина.
– С кем вы катались до этого?
Катя:
– У меня было 3 партнера до Жени: Никита Пчеляков, Никита Курин, и Глеб Смолкин. Но с Глебом мы прокатались только месяца 4 вместе, поэтому, наверное, это не считается.
Женя:
– А я до Кати в паре ни с кем не катался. Я пришел из одиночного.
– Ты в Питере начинал тренироваться?
Женя:
– Да, в школе «Спартак». Мы там вместе катались с Петей Гуменником, со Стасей Константиновой. Потом я перешел в Академию (прим.: СШОР по фигурному катанию на коньках Санкт-Петербурга). Там опять катался со Стасей, а еще с Мишей Колядой, с Дариком Чиризано.
– Известные имена называешь.
Женя:
– Да. Но вот у ребят пошло в одиночном, а у меня как-то перспектив не было.
– В одиночном катании до какого уровня мастерства дошел?
Женя:
– В свои 13 лет я прыгал дупель и начинал прыгать тройные. Последние 3 сезона я катался у Кашиной Галины Валентиновны. Она сказала: «Я хочу, чтобы ты сохранил здоровье, и я попробую тебя отдать в пары», и меня уже больше к парам готовили. Я был не против, но все равно и из одиночного не уходил. И в какой-то момент понял, что нужно либо заканчивать, либо искать что-то новое. И мне именно в этот момент, как подарок с неба, пришел звонок от Елены Николаевны с вопросом «не хочешь себя в танцах попробовать?»
– Она хотела тебя в пару к Кате поставить?
Женя:
– На тот момент нет, не к Кате.
Катя:
– Я, тогда как раз с Глебом каталась, и партнера мне не искали.
Женя:
– Елена Николаевна меня давно в танцы звала, на протяжении моих последних двух лет в одиночниках. Но я, как и все, бегал от таких предложений с мыслью «не-не, в танцы не хочу, я буду прыгать, я пойду в пары». Но я рад, что в итоге передумал и оказался в танцах, и рад тому, что моя партнерша – Катя. До нее я только пару недель покатался с девочкой, которая тоже в танцах только начинала.
– Катя, а ты в одиночном каких высот достигла?
Катя:
– Я не каталась в одиночном.
– Совсем? Ни тренировок с одиночниками не было, ни прыжков?
Катя:
– Да, ничего этого не было. Сначала я вместе с мамой колесила по Европе, когда она каталась в шоу. Потом мама меня водила на свою работу уже сюда, в Академию, и я смотрела, как тренируются другие ребята. И в какой-то момент я попросила поставить меня на лед, чтобы я уже каталась осмысленно, в паре. Мне тогда было 6 лет.
– То есть это твое собственное желание?
Катя:
– Да, мне это нравилось.
– А что именно нравилось? Соревнования? Медали? Красивое платюшко? Зрители на трибунах? Например, Женя Медведева говорила: «Хочу выйти на середину льда в платье с блестками, и чтобы меня осветил луч софита. И чтобы все на меня смотрели». Или вот Юля Липницкая с детства, выходя на лед, говорила себе: «Буду олимпийской чемпионкой».
Катя:
– Нет, у меня такого не было. Мне кажется, что дети в таком возрасте не совсем понимают, что именно и для чего они делают. У меня был скорее интерес к общению с партнером, хотелось узнать, как работают в паре коммуникация, физика. Но это был больше детский интерес, нежели желание чего–то достичь.
– А что послужило толчком к тому, чтобы детский интерес перерос в желание чего-то достичь?
Катя:
– Я, наверное, лет до 14 двигалась как-бы просто по течению, меня толкали, а я не сопротивлялась. А потом меня вдруг переклинило, и я поняла, что в какие-то моменты у меня неплохо получается, а в какие-то даже хорошо. Было два переломных момента – сначала в 14, а потом в 16–17 лет, когда я поняла, что могу чего-то добиться, но для этого нужно очень много работать, и я захотела работать.
– А у вас этот момент захотеть работать на результат совпал?
Женя:
– Думаю, что да. Когда я переходил в танцы, понимал, что это мой последний шанс остаться в профессиональном спорте в фигурном катании. В пары я не хочу, в одиночном не могу, а в танцах я могу попробовать себя проявить. Поэтому в танцы я уже пришел с осознанием того, что я хочу работать. Естественно, в первые пару сезонов в моей детской голове еще не было глобальных целей. А сейчас, последние несколько лет, я прихожу на тренировку не просто так, не потусоваться с ребятами, я прихожу работать на результат.
– Когда вы попали в сборную, у вас изменилось отношение к работе? Это дало какой–то стимул? Или это для вас был неминуемый результат, что это рано или поздно, но должно было случиться, даже не смотря на то, сколько у вас льда и какие у вас есть возможности для тренировок.
Катя:
– Знаете, это как эндорфиновый кайф, когда ты долго–долго не ел сахар, потом тебе дали конфетку, ты ее съел и понял, что попробовал вкус жизни. Про себя могу сказать, что мне это было очень приятно и естественно, добавило и энергии, и где–то добавило желания еще больше работать. Безусловно, это не является основной причиной продолжать дальше кататься, но если называть причины, почему мы тренируемся, почему выступаем – то среди причин будет и эта.
Женя:
– Про себя могу сказать, что это – приятный бонус за проделанную нами работу. Бонус получили – работаем дальше.
– Вы, можно сказать, сторожилы чемпионатов России, но на прокатах сборной и предпрокатных сборах вы были первый раз в карьере. Вы же даже ни разу не участвовали в юниорских прокатах. Помните свои эмоции, когда в этом году попали на сборы?
Катя:
– Я нервничала, честно скажу. Мне было страшно, я переживала.
– Но это же всего лишь сборы.
Катя:
– Да, я понимаю. Но я такой человек, которому важно, что о нем подумают и я первые пару дней не чувствовала себя комфортно даже в номере. Потом отпустило, глаза открылись и даже появился кайф от нахождения в одной группе с сильными спортсменами сборной.
Женя:
– Я могу добавить, что мы были рады, что туда попали. Я получил удовольствие, хотя безусловно, было волнительно, но я как–то сразу понял, что эти дни нужно провести с максимальной пользой и выгодой. Нужно успеть показать свою работу всем специалистам в «Новогорске», услышать их мнения, хорошо показать себя на прокатах уже в «Мегаспорте» и потом со спокойной душой поехать домой в Питер и работать дальше.
– С участниками прокатов вы ранее встречались на стартах, но вот так, несколько дней тренировок на одном льду у вас было впервые. И когда вы увидели ваших коллег по сборной в таком режиме, наверняка же вы как-то сравнивали себя и их. Все же они, кто-то с другими партнерами, кто-то как пара – и победители, и призеры соревнований разного ранга, в том числе и международных.
Катя:
– Не хочется, чтобы подумали, что мы себя захваливаем или переоцениваем, но могу сказать, что мы увидели, что в тренировочном процессе ни мы, ни наши тренеры, не уступаем. Да, у нас есть проблема именно в том, как проходить соревнования, но она решается только стартами и опытом.
– То есть ваши ошибки на соревнованиях, они из-за недостатка стартов?
Катя:
– Да, это волнение и недостаток накатанности именно перед зрителями, перед судьями. Иногда есть проблемы в голове, которые тяжело преодолеть. Со стороны это может показаться где–то глупым, где–то надуманным, но на самом деле не все так сказочно, как выглядит со стороны. И даже если ты готов на 100 процентов, это совершенно не означает, что ты можешь выйти и это все показать. Мы тоже переживаем, и переживаем очень сильно, и причин для переживаний у нас очень много. Отсюда и ошибки. Такова реальность, но мы работает над решением этих проблема.
– А можете сравнить свои ощущения от прокатов с теми, которые у вас были, когда вы выступали на Rostelecom Cup?
Женя:
– Это может звучать забавно, но несмотря на то, что Ростелеком был домашним этапом, для нас с Катей он был как иностранный. Там мы в разминочную группу попали с парами, с которыми уже ранее встречались и на соревнованиях, и на сборах, с которыми мы хорошо общаемся. На тот момент мы были больше знакомы с иностранными, нежели с российскими спортсменами. Нам было приятно находиться с ними на одном льду, и соответственно волнения у нас было меньше.
– Вы затронули тему международных соревнований, на которые вы ездили уже несколько лет. Сегодняшняя невозможность на них попасть как–то тормозит вас в желании продолжать тренироваться?
Женя:
– Выступление внутри страны – это борьба за свою ступеньку, за свое место в сборной, но это все равно иное, чем международный старт. Нам хочется соревноваться в полной мере, хочется сравнить результаты своей работы с результатами соперников, с которыми мы соревновались раньше. Да, мы не были в лидерах, но мы работаем, развиваемся, продвигаемся и хочется узнать, как была бы оценена эта работа международными судьями. К тому же, соревнуясь с иностранцами ты видишь, что есть другая школа, другие люди, совершенно иные эмоции, очень многое по-новому, не в новинку, а именно по-другому, ощущения другие. От соревнований внутри страны таких эмоций нет, потому что тут нет именно вот этой новизны, даже несмотря на то, что старты проводят в разных города. Здесь все свои, ты все это видел и все это знаешь.
- А как вы становитесь участниками международных сборов и стартов?
Женя:
– Этот вопрос лучше задать нашим тренерам. Наше дело – приехать и работать.
– Хорошо, задам. Но это не все мои «заграничные» вопросы. У вас есть любимый иностранный старт или любимое место за границей, где вы были на сборах или на соревнованиях?
Перебивая друг друга:
– Оберсдорф, Bavarian Open, мы там были и на сборах несколько лет назад, и на соревнованиях, это вообще, наверное, любимое место.
Женя:
– Когда мы с Катей только встали в пару, практически сразу попали туда на сбор и эмоции были колоссальные, там было огромное количество пар со всего мира, с которыми работали крутые специалисты – Маурицио, Кэрол, Ростислав, Разгуляев, Оливер. И каждый день у нас было по 3 часа льда, был зал, и мы тренировались все вместе. Вернее, нас разделяли на группы, и с каждой группой поочередно работал каждый из специалистов. Это дает очень много опыта, особенно в детстве.
– А не было ли у вас желания поработать с другим тренером?
Катя:
– Ну мы и так это делаем, каждый год. На самом деле это все зависит от открытости спортсмена. И я не считаю, что мы у одного тренера катаемся. Мы открыты всему новому и если есть возможность с кем-то поработать, то мы обязательно туда едем, там работаем. Возвращаемся обратно – тут работает. Появляется возможность поработать где-то еще – едем туда.
Женя:
– Я бы даже сказал, что наш тренер – первый инициатор нашего такого развития. Потому что, если есть возможность нам поехать и покататься у других специалистов, Елена Николаевна первая, кто сделает все, чтобы это осуществилось. У нее нет таких консервативных взглядов – только у меня, только со мной, я лучше знаю и ничего нового вам не надо. К тому же учимся не только мы, но и наш тренер в таком процессе находит для себя что-то новое, начинает на некоторые вещи смотреть иначе, смотрит на работу других тренеров.
– Каждый год по несколько раз вы были в Европе, то на сборах, то на соревнованиях. Наверняка у вас есть парочка интересных историй, которыми вы можете поделиться.
Перебивая друг друга:
– Можем–можем.
Катя:
– Начну с моей любимой.
Женя:
– Только не про светофор!
Катя:
– Мы были в Варшаве, это была одна из наших первых поездок с Женей за границу, у нас там были сборы. Решили вместе с тренерами пойти перекусить. Дошли до светофора, разговариваем, а зеленый все не загорается. Попросили Женю нажать на кнопку для ускорения нашего перехода на другую сторону, ну и в нашей манере сказали:
–Женя, сходи переключи на green, пожалуйста.
Женя отходит, возится с этой кнопкой, идёт обратно и говорит:
– Что-то не работает, я подошел, сказал green несколько раз, видимо сломалось.
Мы сначала замерли, пытаясь понять, что он сделал, а потом залились смехом, потому что поняли что Женя говорил в эту кнопку, вместо того что бы ее просто нажать. С тех самых пор у Жени погоняло mr.Green
Женя:
– У меня про Катю и Польшу тоже есть история. Мы были на сборах. На катке там не было ни салфеток, ни туалетной бумаги. Мы купили себе бумажные носовые платочки и их использовали по назначению на льду. А на второй день вдруг обнаружили, что у них какой–то странный запах, которого вчера не было. После тренировки пошли исследовать чемодан, в который Катя складывала вещи на катке, и оказалось, что она машинально засунула к ним свои носки после тренировки. Так мы лишились платков, зато получили туалетную бумагу с особым ароматом.
Женя:
– Историй у нас и правда много. И как ездили через пол-Европы на машине на сборы, и как застряли в Мюнхене в аэропорту. Но это уже будет не интервью, а книга путешественника, потому что ездили мы много. Из забавного могу отметить, что мои дамы не очень любят всякую живность. Когда мы на сборах в теплое время останавливаемся в какой-то квартире, как на зло вся эта живность вылезает наружу. И каждый раз, когда это происходит – в квартире раздаются крики «Женя!!!! Бери швабру! Спасай!»
Катя:
– Да, так и есть. Вот, например, история. В апартаментах на втором этаже была моя кровать, рядом с ней стеклянная стена, обращаю внимание — это важный момент в истории. Я, как самый порядочный подросток, засиделась в телефоне за полночь, а когда все уже спали, вдруг боковым зрением заметила, как по этой стеклянной стене спускается чья-то тень. Я сначала не предала этому значения, но, когда это нечто опустилось на уровень моей головы, я посветила туда телефоном, а там… Клянусь, я таких пауков не видела никогда! Он был с длинными лапками, с большим тельцем. Моя душа ушла из тела, и, конечно, я своим криком подняла на уши всех жильцов. И они мне не верили, что была причина для криков, пока сами не увидели, кого я так испугалась.
Еще у нас еще один забавный момент. Записывая номер Жени в телефонную книгу, в заметках к нему я написала фразу «я не могу понять, что это такое». И каждый раз, когда я ее вижу, я действительно не понимаю, что я имела ввиду, и смеюсь и над собой, и над этой записью. Это может показаться глупым, но для меня это знаковый момент, который ассоциируется с созданием нашей пары.
– Ваша жизнь за пределами катка – она также посвящена спорту, или у вас есть какие–то иные увлечения, занятия, не связанные напрямую со спортом.
Женя:
– Спорт, спорт и еще раз спорт (улыбается). Мне очень нравится подход североамериканских и европейских спортсменов, у которых в жизни есть что-то еще, помимо спорта. Мне немного "убежать" от спорта помог карантин, я за это время очень полюбил кинематограф. Мне доставляет удовольствие прийти в Дом Кино, посмотреть какой-нибудь старый фильм, классику кинематографа. А если фильм на языке оригинала – это круто, это сказка! И вообще стараюсь расширять кругозор – что-то узнать новенькое, что-то посмотреть, что-то прочитать, куда-то сходить, и не просто так, чтобы время убить, а именно целенаправленно.
– А язык оригинала фильма – все равно какой?
Женя:
– В основном да. Чаще всего это английский. Иногда в Доме Кино показывают оригинальные фильмы на итальянском языке, это так интересно!
– Понимаешь итальянский?
Женя:
– Нет (смеется). Но там такие фильмы, что ты и без знания языка понимаешь, что хочет показать режиссёр, что показывают актеры. А если что.то непонятно – есть субтитры.
Катя:
– Я согласна с Женей, что у иностранных фигуристов правильный подход и должна быть другая жизнь, кроме спорта. Но лично у меня именно на льду пока нет другой отрасли помимо танцев, в которой я хочу развиваться, я пока еще в процессе поиска нахожусь. А если говорить о том, как я провожу день до тренировок, то естественно это на спорт вообще не похоже, и я стараюсь максимально переключаться, чтобы не было замыкания на чем-то одном. По поводу других видов деятельности да, я поддерживаю политику разных полюсов, то тоже пока нахожусь в поиске.
– Что тебе доставляет удовольствие вне спорта?
Катя:
– Мне нравится музыка, мне нравится писать музыку, и я в эту сторону смотрю. И несмотря на то, что в музыкальной школе я не училась, надеюсь это не помешает мне развиваться в данном направлении.
Женя:
– Танцы воспитали в нас музыкальный вкус
Катя:
– Да, Женя прав. Благодаря тому, что я уже столько лет каждый день слушаю много музыки, я хорошо в ней разбираюсь, можно сказать, что у меня уже достаточно большой багаж знаний в этой сфере, и мне легко с музыкой работать. В настоящее время она занимает в моей жизни второе место после спорта.
– То есть скомпоновать программу сможешь?
Женя:
– Вся музыка, под которую катаются пары в нашей группе последние два сезона, «нарезана» Катей.
– Кто у вас генератор идей в части выбора музыки для программ?
Катя:
– На самом деле, каждый раз по–разному. В какой–то момент мы все садимся за компьютеры, за телефоны, за фильмы, за книги, за все то, что может вдохновить на составление новой программы, и начинаем поиски идей и музыки. Потом приходим каждый со своими идеями и начинаем их обсуждать – это хорошо, это плохо, это можно оставить на потом, это можно взять на следующий сезон, до этого еще не доросли, это переросли.
Женя:
– С музыкой нужно учитывать один важный аспект – как она звучит на льду. Потому что идей бывает много, но лед коварный. Бывает музыка, от которой сердце замирает, когда ты ее слушаешь в наушниках, ты думаешь, что под нее можно поставить программу твоей мечты, потом выходишь под нее на лед и понимаешь, что он съедает ее волшебство и она звучит, как обычная. А бывает наоборот, музыка тебя не цепляет в жизни, а включаешь ее на льду и слышишь ее уже иначе и у тебя рождается какая–то идея.
– Ну если Катя у вас работает с музыкой, то над костюмами должен работать киноман Женя? Я права?
Катя:
– Придумываю костюмы тоже я.
Женя:
– Я могу только что-то подсказать.
– Как выглядит процесс работы над придумкой?
Катя:
– Сначала я смотрю, что мы катаем, какой стиль, какая музыка, потом на то, что может подойти под строение тела, моего и Жениного, как это совмещается. Затем ищу фасоны, а и уже исходя из фасонов ищу в интернете разные их варианты. Дальше подбираю цветовую гамму – теплая, холодная, как она себя ведет с оттенком кожи. Делаю наброски. Потом мы это согласовываем с тренерами и хореографом, если нужно – вносим изменения, после чего Василий Харитонов рисует эскизы и окончательный вариант отдаем в пошив Светлане Смолка, которая может сшить вообще все, что угодно.
– Что означает твоя красная перчатка в вашем ритм-танце? Болельщики пока так и не разгадали ее секрет, порой про нее говорят даже больше, чем про сам танец.
Катя:
– Иногда есть смысл в том, что его нет. В данном случае просто хотелось красивых костюмов с яркой изюминкой. Вот вы смотрите на костюм, вроде красиво, но не запоминается, будто чего–то не хватает. И мне хотелось сделать некий цветовой акцент и связать им наши с Женей костюмы. Здесь сочетание цветов зеленый и малиновый, концепция Мюглер, это красиво, это стильно. Да, мы слышали мнение, что перчатка броская. Возможно, мы ее уменьшим к финалу.
Женя:
– А может и нет. Она запомнилась, о ней говорят.
– Есть ли у вас на двоих любимые элементы?
Женя:
– Твиззлы (смеется)
Катя:
– Один на двоих? Нет. Твиззлы? Нет, я их боюсь. Я их делаю на тренировках, делаю хорошо, а выхожу на соревнования и меня начинается на них трясти в разные стороны.
Женя:
– Думаю, что дорожку шагов можно назвать нашим общим любимым элементом.
Катя:
– Ну возможно Женя и прав. Я люблю технику. Обожаю все эти крюки, выкрюки…
– Тюльпанчик нарисуешь?
Катя:
– Увы, нет. Нет практики. Нас в Оберсдорфе учили, но сейчас не повторю. А так – да, наверное, наш любимый общий элемент – дорожка шагов.
– А нелюбимый элемент на двоих?
Хором:
– Твиззлы (смеются)
Женя:
– Но я их не люблю, потому что волнуюсь за Катю, переживаю за то, чтобы она их сделала.
Катя:
– Я над собой работаю и надеюсь, что эта работа в скором времени будет видна и на стартах.
– У вас интересные поддержки. Как долго вы их отрабатываете до выноса на лед?
Женя:
– Всегда по–разному, зависит от поддержки. Можно за один день собрать поддержку в зале и выйти уже с ней на лед, а можно неделю собирать в зале, а потом даже через месяц еще не делать ее уверенно на льду.
Катя:
– Да, потому что бывают удобные хваты, неудобные, привычные, непривычные. Плюс же есть такая тема, как боязнь высоты и страх партнерши упасть.
– Боишься высоты?
Катя:
– Я трусливая, так что да, боюсь.
– А что же ты, трусливая, делаешь на льду?
Катя:
– Я трусливая поначалу. Но когда начинаю привыкать и осознавать, что я делаю, где мое тело находится в пространстве и все это контролирую – тогда уже все нормально и я не боюсь.
Женя:
– Когда Катя понимает, что я ее с этой конкретной поддержки не уроню, что все у нас отработано, страх ее отпускает.
– Катя, я смотрю, что ты в перчатках катаешься всю тренировку, и поддержки, и хваты. А это не опасно, рука же может выскользнуть.
Катя:
– Вообще фигуристов можно поделить на тех кто носит перчатки, и тех кто катается без них. Да, есть такая байка, что в перчатках чувствительность в паре снижается и это мешает работе, с этим я отчасти согласна, но есть одно но. Тут все зависит от того, какие перчатки. Как-то раз к нам на мастер класс приезжали Руслан и Нелли Жиганшины. Руслан катался в кожаных перчатках, а я, как человек наблюдательный, заметила, что они совсем не скользили и так называемая «чувствительность» сохранялась. Я узнала, что это перчатки для гольфа. Я попробовала в таких покататься, они оказались удобными, не мешали, и теперь являются неотъемлемым атрибутом на наших тренировках.
– Относительно чего в адрес своего партнера вы можете сказать: «Вау, круто, он/она так умеет, а я вот нет»?
Катя:
– Женя легко вступает в контакт с новыми людьми, он очень позитивный в общении. Мне же это дается тяжело. Я обычно с каменным лицом. Но это не значит, что я раздражена или недовольна, это просто моя защитная маска при новых контактах. А Женька – он всегда открытый, позитивный и даже если по какой-то причине он в данный момент не готов общаться, он не покажет виду и этого никто не заметит.
Женя:
– Катя права, мне легко заводить новые знакомства, коммуницировать. Особенно когда мы находимся в новой стране или в новой компании людей. Общаться с разными людьми и на разные темы очень интересно.
Катя:
– Но нужно сказать, что и люди с Женей также охотно общаются.
Женя:
– Относительно того, что есть у Кати и чего нет у меня – это ее умение держать себя в руках. Если происходит какая-то неординарная ситуация, неважно, приятная или неприятная, она умеет абстрагироваться и до определенного момента не давать эмоциям выходить наружу. У меня с этим иногда возникают сложности, и я могу зациклиться на проблеме. Но Кате удается и самой сохранять спокойствие, и меня сдерживать.
– То есть сначала работа, потом эмоции?
Катя:
– В принципе да. Со временем я научилась этому, хотя было непросто. В подростковом возрасте, лет в 15–17, я тоже могла сорваться. А сейчас я свои эмоции контролирую и стараюсь ненужные не задерживать в себе и пропускаю их мимо. Так что могу сказать, что это приобретенный навык.
– Назовите мне пожалуйста черты характера партнера, которые вас бесят.
Пауза. Смех.
Катя:
– Дайте подумать. Женя, начинай пока, потому что у меня сейчас будет целый список.
Женя:
– А мне подумать не надо, да? Я думаю, я буду прав, если скажу, что у нас у двоих есть такая вредная черта, как упрямство…
Катя:
– Абсолютно верно…
Женя:
– Мы до последнего будем отстаивать свои точки зрения, даже если будем заблуждаться. Будем спорить и доказывать «Я прав, я прав» или «Я права, я права», хотя знаем, что в итоге будет: «Ой все, поехали, вот так вот сделаем, по-другому». И все, и спор исчерпан. Но почему-то у нас без него никак.
Катя:
– Если из странных, неординарных вещей, то меня бесит, что Женя не пьет воду с кусочками.
– С кусочками – в смысле со льдом?
Катя:
– Не обязательно. Это может быть лед или мякоть сока. Я не понимаю этого и это меня раздражает. И ничего не могу с собой поделать. А еще Женя до недавнего времени не ел фрукты.
Женя:
– У меня в детстве была на них аллергия. Я и сейчас их ем не так много.
Катя:
– Поэтому я его периодически заставляю.
Женя:
– Особенно когда мы приезжаем на сборы. Катя все время что-то покупает попробовать и мне тоже предлагает. Ей удается меня убедить, я пробую. Хотя это не всегда вкусно, но зато попробовал.
– А есть что-нибудь, что вас бесит в вашем тренере?
Катя:
– Конечно, я в принципе бешусь (смеется). Но на самом деле я не раздражительный человек.
Женя:
– Да ладно!
Катя:
– Я если и раздражаюсь, то по поводу ситуации, а не по поводу характера.
Женя:
– Не спорь.
Катя:
– Ну нет, это разные вещи! Что значит «Не спорь?» Вот сейчас я могу разозлиться из-за того, что он так начинает выеживается.
– Ок, брейк! Вернемся к тренерам. Закончите фразу про каждого из ваших тренеров: «Он уникальный, потому что…
Катя:
– Давайте я начну. Наш новый тренер Кирилл Алешин уникален тем, что он абсолютно спокоен в любой ситуации, он самый спокойный человек в нашей команде. Кирилл пришел к нам в группу в прошлом сезоне, который можно назвать разгоном для работы с новым тренером. Этот сезон уже полноценный и сейчас всё, что касается ключевых навыков пары – скольжение, технику, помощь со связками, контактом в паре мы нарабатываем с Кириллом. Мы очень благодарны такому развитию событий. Кирилл принес в нашу группу свежести и большой чемодан опыта, который нам активно передает. Сразу хочу сказать, что относительно маленькая разница в возрасте работе не мешает, потому что уважение и доверие строится за счет личных качеств и желания человека передать знания. Тем более мы с Женей уже работали с молодыми специалистами, и точно знаем, что каждый без исключения может дать полезную информацию, вне зависимости от возраста.
Женя:
– Марчин Руй уникален уже тем, что он у нас одновременно и тренер по актерскому мастерству и основной тренер в зале по ОФП и силовой нагрузке. А еще он уникален тем, что за те 7 лет, что я тренируюсь в этой группе, он каждую тренировку придумывает одно-два новых упражнения. Я не знаю, как у него работает мозг, как он генерирует идеи, но они у него не иссякают. И вне зависимости от того, ставится задача простая или сложная, Марчин всегда подходит к ней со стопроцентной готовностью и своим решением удивит. И это не только на ОФП. На занятиях по актерскому мастерству он тоже нам дает такие задания, для выполнения которых нужно себя настроить особым образом, нужно вызвать определенные чувства, хотя на первый взгляд кажется, что в этом задании нет ничего сложного. Работая с нами на льду, он к одному и тому же фрагменту подходит с разных сторон, всегда придумывает несколько историй к определенному движению, мы все их пробуем и выбираем то, что можно пропустить через себя, чтобы оно было не наиграно, а по–настоящему, было живым. Он уникален еще и тем, что не только сам вникает во все до мельчайших подробностей, но и делает так, что ты погружаешь в каждую деталь, и потом в программе не играешь, а проживаешь ее.
Катя:
– Дмитрий Болтунов, наш обожаемый педагог по хореографии, гимнастике, координации и лфк. Он тоже уникален тем, что многогранен. В прошлом – профессиональный артист балета, в настоящем – врач скорой помощи и одновременно наш тренер. Это тот человек, который продумывает и составляет наши планы и цели занятий на полгода вперёд, объясняет нам, как и в каких упражнениях работает тело, делится информацией о том, как избежать травм и почему они могут случаться, в общем человек–энциклопедия. И помимо всего прочего, у него есть секретный рецепт лучшего рождественского Штоллена, абсолютно серьезно – лучшего!
Герман Зернов – наш педагог по бальным танцам, сам действующий спортсмен, уникален своей креативностью. И с каждым днем открывается с новой стороны. Про таких, как он, говорят «человек–позитив». Такая энергетика есть только у него. Гера – генератор множества креативных путей для донесения информации, поэтому каждое занятие с ним не похоже на предыдущее. Наш ритмический танец этого сезона – его работа, мы считаем, что она удалась и очень этим гордимся.
– Кто из вас расскажет, чем уникален ваш главный тренер?
Женя:
– Я расскажу и сделаю это с удовольствием. Наш основной тренер, Соколова Елена Николаевна, прекрасный человек, прекрасный тренер, которому я безумно благодарен за все, что она делает для меня, для нас с Катей, для всей нашей группы. Она уникальна тем, что какой бы ни была ситуация, как бы не менялись обстоятельства, она из раза в раз выбирает верный путь. Тебе ее решение кажется абсолютно абсурдным, с какой стороны не посмотри, предлагаемый ею вариант действия выглядит нереальным, невыполнимым, на что она всегда говорит: «Поверь, так будет лучше». Ты веришь и каждый раз происходит чудо и в итоге вариант ее решения оказывается самым правдивым и самым рабочим, как мы любим говорить.
А еще у нее есть черта, которой я до сих пор удивляюсь – она всегда все узнает раньше других. Поступает какая–то информация, а Елена Николаевна нам уже все это полчаса назад рассказала, да еще и в подробностях. Ее практически невозможно удивить тем, чтобы прийти и рассказать какую-то новость. Когда ты вдруг что-то узнал раньше нее, можно считать, что ты сорвал джек-пот. Но даже в этом случае она обойдет тебя по подробностям.
И, конечно, хочется отметить очень интересный подход к тренировкам. Когда Елена Николаевна видит, что что-то идет не так, она молниеносно адаптируется под ситуацию, и не только сама, но и предоставляет свободу тебе, чтобы и ты сам мог влиять на эту новую ситуацию, сам что-то придумал, сам что-то предложил. И вообще она всегда поддерживает наши инициативы.
Катя:
– Как видите, мы можем смело говорить, что у нас собирается одна из самых лучших тренерских команд. И мы этому мы безумно рады.
– Катя, тебе сложно разделять маму и тренера?
Катя:
– Нет.
– Потому что вы в таком положении с детства?
Катя:
– Нет, потому что я это проработала.
– Вы обсуждаете дома тренировочный процесс?
Катя:
– Если бы я сказала, что нет, это было бы неправдой. Мы можем затрагивать какие–то темы про фигурное катание, но они не будут касаться нас с Женей.
– То есть мама не будет тебе дома рассказывать, что ты кривой выкрюк сделала.
Катя:
– Конечно не будет. Для этого есть тренировки.
– Спасибо вам, ребята, за приятную беседу! И удачи в ваших начинаниях.
– И вам спасибо.
После беседы с ребятами их тренер, Елену Соколову, рассказала мне о том, как пара попадала на иностранные сборы и соревнования.
– Для участия в международных стартах тренер подает заявку в школу, школа отправляет ее в федерацию Санкт–Петербурга, оттуда она отправляется в федерацию России, и уже федерация России отправляет заявку в ИСУ. Если пара по квоте проходит (три пары от страны), то она едет на соревнования, если не проходит, то встает в лист ожидания и может попасть по замене, если не поедет кто–то из заявленной тройки. Мы ездили на международные старты, чтобы быть оценёнными международными судьями. Участия для фигуристов нашей группы финансируется из личных средства, все, что с ними связано – дорога, проживание, взносы, все это оплачивается родителями. При составлении графика соревнований, и при планировании сборов мы рассчитываем только на собственные финансовые силы, потому что ни федерация города, ни федерация России никакого участия в финансировании таких мероприятий не принимает. Как раз-таки благодаря тому, что свои сборы мы оплачиваем сами, мы и во время ковида смогли выехать за границу.
На планируемый сбор в Европе я писала в федерацию заявку, указывала, что сбор за счет собственных средств и что нам нужны документы для проезда через границу. Федерация России через Минспорт подавала заявку погранслужбе, что такая–то пара с таким–то тренером выезжает на плановый сбор. Ездили мы только на машине. И на границе с Эстонией, с нашей стороны, у пограничников уже было письмо о том, что мы можем выехать. На основании этого письма нас пропускали. А дальше по Европе уже можно было свободно передвигаться.
С сезона 2022-2023 года, с приходом на пост президента Федерации Санкт-Петербурга Антона Сихарулидзе, наша пара, Миронова-Устенко может рассчитывать на финансовую поддержку от Федерации города. И уже в этом сезоне при планировании сборов и стартов этой пары мы учитываем эту финансовую помощь.
Нет комментариев